Я вспомнила, что здесь должна была призвать их к действию, которое включало бы спасение моей мамы. Я внесла предложение, а между богами разгорелся вербальный бой о том, что делать дальше…

— Мы атакуем! В лоб.

— Нет, мы ждем, пока не узнаем больше.

— Где, черт возьми, Симил? Её никогда нет, когда она так нужна.

Габран нежно коснулся моего плеча.

— Душенька, пришло время использовать скрытую в тебе силу и руководить ими.

Я откашлялась.

— Кхе-кхе! — Никто не обратил на меня внимания. — Кхе-кхе! — сказала я еще громче. По-прежнему, все игнорировали меня.

«Пенелопа, тебе нужно выпустить силу. Заставь их уважать себя. Зак был прав, когда говорил, что ты контролируешь мою силу. Ты можешь сделать это».

Я не хотела слушать задушевные речи от Кинича, а желала покончить с этим кошмаром и спасти маму. Встав и закрыв глаза, я сделала глубокий вдох, а затем, ударив кулаками по столу, выпустила два пламени огня.　

— Хватит! Прекратите спорить, как дети! Потому что, если мы не разберемся с этим, бороться нам будет не за что!

Боги с полным удивлением уставились на меня. Зак улыбнулся и склонил голову.　

— Мои извинения, Богиня Солнца, этого больше не повторится.

Мне действительно начал нравиться Зак.

— Я обращаюсь к «Приказу о действии». И начну с того, как спасти мою маму. — Затем до меня дошло. — Разве Эмма не говорила, что было больше Пиел, но вы просто не можете найти их?

Все быстро пришли к одному и тому же выводу: Мааскаб должно быть спрятали их в другом измерении.

— Ну и как мы туда попадем? — спросила я.

Боги переглянулись, а затем заговорила Фейт.　

— Наши вампиры войдут. Вот почему наши армии должен возглавлять Никколо. Такова…

Дайте угадаю, Судьба?

— Судьба, — закончила она.

Эй, эти боги на самом деле были довольно предсказуемы.

Затем Фейт добавила:

— Если источник черного нефрита позволяет Мааскабу стабилизироваться внутри измерения, то мы можем предположить, что то же самое будет и с вампирами.

— Почему боги не могут войти? — спросила я.

— При обычных обстоятельствах наша энергия слишком плотная, чтобы пройти сквозь пространство, — ответил Гай.

— Но ты сказал, что делал это раньше? — спорила я.

— Да, — ответил Гай, — и, учитывая высокую концентрацию нефрита, я надеюсь, что снова смогу это сделать. Вот почему я пойду с Никколо, если это возможно. Мы используем армию вампиров, чтобы освободить заключенных и увести от Мааскабов. Учбены и остальные боги будут ждать за пределами зон, где часто создают порталы.

Ох, черт. Звучит, как отличный план для меня.

— Я тоже пойду.

«Нет. Не пойдешь», — возразил Кинич.

— При всем уважении, но я тебя не спрашивала.

«Когда встреча закончится, мы наш спор уладим».

Я задержала дыхание, а потом выдохнула.

И повернулась к Габрану.　

— Могу ли я закончить саммит? Похоже, у нас появился план атаки.

— Еще одна повестка, — громко сказала Фейт, перекрикивая шум в комнате.

Я посмотрела вниз на волшебный планшет.

— О, да. Кинич.　

Мы должны были обсудить его и моё положение. Фейт встала, и я заметила, что золотая отделка вдоль декольте и золотые, шнурки белых мокасин, завязанные до колен, соответствовали цвету ее волос. Броско.

— Пенелопа, — сказала она, — ты и Кинич совершили Обряд Верности и Защиты.

Куда она клонит?　

— Да.

— Ты еще не пыталась разорвать связь? — спросила она.

— Разорвать связь? — переспросила я. — Нет. Зачем?

— Я считаю, что когда Мааскаб бросил кувшин в бассейн — кувшин, должен был обездвижить Кинича, чтобы Мааскаб смог добраться до тебя — а свет Кинича отделился от тела, покидая бренную оболочку. Но его бессмертная сущность не вернулась к сеноту, как можно было бы ожидать. Вместо этого, он был втянут в тебя. Возможно, потому что он прочитал молитву в тот момент, когда его свет покидал тело. Возможно, Мааскаб каким-то образом наложил чары на кувшин. Кто знает? Но, тем не менее, решение понятно. Вы должны разорвать связь. — Почему мне кажется, что в этом есть смысл и, что это так просто, что кто-то, даже я, должен был предположить это раньше? Она добавила:　- Это освободит его бессмертную сущность и божественный свет, чтобы продолжить путешествие… возможно, он вернётся в человеческое тело. Или, может быть, в сенот.

Гай посмотрел на Фейт.　

— А если ты ошибаешься? Мы ничего не знаем о магии Мааскаба, которая является причиной этого хаоса. Тёмная энергия неустойчивая, и у неё собственный разум.

Она пожала плечами.

— Я судьба. А значит, никогда не ошибаюсь. А если и ошибаюсь, значит, тому и быть. Следовательно, я не ошибаюсь.

Не закатывай глаза. Не закатывай глаза.

— Эй, вопросик, — сухо добавила я, — а почему бы об этом не упомянуть раньше?

И снова она пожала плечами.

— Потому что судьба не была готова разговаривать.

Ударь ее. Ударь ее.

— Кинич, что думаешь? Я имею в виду, разрыв связи звучит опасно, — сказала я.

Прошло несколько минут.

«Да. То, что Мааскаб сотворил со мной и моей человеческой оболочкой — совершенно другая магия. Но у меня нет выбора. Мы не можем так существовать — две души в одном теле, и я готов к любому исходу. Ты разорвешь связь».

Глава 32

Спустя час после встречи, так и не сумев сложить кусочки эмоциональной головоломки, я стояла и пялилась на спящего Кинича. Я погладила его золотисто-каштановые локоны. Казалось, они светились, как заманчивое полуденное солнце, льющееся в окно. Я злилась из-за того, что он сказал про Пиел, но поражена тем, что он выбрал свою роль, а не наши чувства. И его слова, что ничего не может поделать с этим, ничего для меня не значат.

А всё равно больно. Полагаю, часть меня, ошибочно, поверила, что его чувства ко мне — какими бы они ни были — будут сильнее божественных инстинктов или багажа в семьдесят тысяч лет, который включал в себя веру, что мы никогда не сможем с этим справиться.

Но его чувств ко мне недостаточно. Недостаточно… меня. На самом деле, он хотел рискнуть всем, лишь бы разделить нас. И правда в том, что я боялась опять остаться одной. У меня нет сил, чтобы выжить в этом новом мире, в который меня втянули.

Я стянула красную повязку и пригладила, теперь уже короткие, волосы. Как ни странно, но я скучала по ним. А ещё по маме, своей жизни и дурацким волосам. И я буду скучать по Киничу, находящемуся так близко со мной. Он был частью меня, и мне нравилось это. Даже слишком. Я все поглядывала на большие стеклянные двери, выходящие во внутренний дворик и бескрайние просторы пустыни.　

— Тебе должно быть ненавистно застрять внутри ничтожной Пиел, — пробормотала я себе под нос.

«Нет, Пенелопа. Как ты можешь такое говорить после всего, что произошло между нами?»

— Как могу? — прошептала я.

«Я говорил тебе раньше, что мои чувства к тебе… сложные».

— Тьфу! Что это значит, Кинич?

«Как уже говорил, я не способен дать тебе то, что ты заслуживаешь и в чём нуждаешься, потому что мои личные нужды всегда будут на втором плане. Их затмевает защита человеческой расы — расы, которая включает и тебя».　

По какой-то причине образ сирот из его альбома всплыл в сознании. Мы никогда не говорили о них — в конце концов, я рылась в его вещах (упс) — но человек не будет совершать такие добрые поступки, не отдавая всего себя делу, хотя уверял, что не может так. Нет, в этом мире не было никого сознательнее Кинича. Так в чём настоящая причина?

— И что, по-твоему, мне нужно?

«Например, то, что мужчина даёт женщине, когда обещает любить её сильнее всего на свете».

Но мне ведь это не надо, да?

Ладно. Боже. Возможно надо. Или, может мне просто необходимо знать, что он любит меня, и этого было бы достаточно. Я уже совсем ничего не понимаю.

Я вздохнула. Мы оба ходили по замкнутому кругу.

— Хорошо, тогда, давай поступим по твоему.